# Главная
# События
# Галерея
# Об авторе
# Ссылки
# Контакты

Народ не любит, когда ему впихивают напрямую что-то. Надо все делать в связи с чем-то. Это офигенная ошибка, когда люди говорят, что они занимаются рок-н-роллом. Херня полная. На самом деле они занимаются не рок-н-роллом. Они занимаются другими делами, очень народными, очень такими прикольными, веселыми, но не рок-н-ролльными. Они вот сами ошибаются и других вводят в заблуждение.

Надо по-честному говорить, чем ты занимаешься. Ты правильно сказала: я хотела фотографировать, допустим, Кинчева, Гребенщикова. Рок-н-ролл, музыкантов. Эту область. Бац – это уже интересно, это офигенно интересно. Не просто – я фотографировала музыкантов. Во Владивостоке. На «Электросвалке». Это фигня полная. Но уже другое: я хотела и сделала все возможное, чтобы фестиваль состоялся, чтобы фотографировать. И вот на это надо бабахать.

Конечно, кто-то будет злиться: ни фига себе, мы по честняку лабали, а нас использовали… И вы свое возьмете этим. Ошибка тех, кто сейчас стал Барановской, Троицким, в том, что первым словом они ставят в поисковике «рок-н-ролл». А первым словом надо ставить совершенно иное.

Нас же всех позиционировали как панков, да? А я говорю, что мне на самом деле на Led Zeppelin, Deep Purple, Nazareth наложить. Пришел к сеструхе жених – Лешка Артист. Он пришел в такой рубахе белой, как у Толяна… У него гитара была – «Кремона». С двенадцатым порожком… У него был мотоцикл. Он пришел женихаться. И вот он взял гитарку – что он там пел? Что-то из «Самоцветов» или что? А я, знаешь, седьмой класс… Вот это был мой рок-н-ролл. Более мне никто не дал: ни Pink Floyd, ни Sex Pistols. Серьезно. А я вынужден был говорить – «Цепеллины». И потом вот этот аутичный человек был первым лидером панковской команды в Благовещенске. Вот это кайф был, но это продать нельзя, типа группа «Сквозняк», панк-рок – херня это. Наши аккорды, наши корни лежат вообще в других делах, вообще в других. Я думаю, все, что нам навяливают этим рок-н-роллом, это все другое. Помню, когда я хотел научиться играть на гитаре, хотел, чтобы все девки были мои. Я понимал, что я, такой аут, белая ворона, никогда не смогу познакомиться ни с кем. А вот если бы на гитаре играл и пел, тогда, наверное, смог. И вот это был двигатель главный.

Надо словить это неудобство. Если тебе самому неудобно человеку что-то сказать, значит, это имеет место быть, надо понять почему. Есть вещи, которые ты говоришь не думая, а тут тебе что-то мешает. Вообще надо тормозить, когда ты говоришь: все это говно. Я думаю, когда хочешь сказать что-то человеку плохое, ну, не плохое, а свою честную точку зрения, ты вот немножко представь, что у него, возможно, в жизни масса таких вещей… У него, может, так все в жизни плохо, а тут ты со своей честностью фарисейской – заткни ее куда-нибудь подальше. Как я давал БГ свою книжку «Туки-та»? «Мне понравилось», – говорит. Я понимаю, что он ее не читал. А Мамонов говорит: «Мне такое не нравится». Тогда мне казалось, что Мамонов честнее. Понятно, что он хотя бы читал, да? И работа какая-то была в голове от этой отрицательной оценки. А БГ сказал, и работы как бы не произошло. Понял только, что он, наверное, не читал. А сейчас… Блин, я понял, что БГ, он-то мудрее. Тебе жизнь сама, может быть, укажет ошибки какие-то. Надо чувствовать этот момент, когда ты можешь сказать. Если у тебя есть какой-то рубеж, лучше не говори. Не знаешь, как это сказать нормально, – не надо, ты можешь человека просто убить. И ты должен еще думать, как эта твоя правда скажется на нем…

Хорошо бы научиться все воспринимать ровно: и критику, и похвалу. Потому что колет что? Колет наше эго. Как так? Ты же себя знаешь, много чего в тебе есть, а человек этого не видит, а если видит, то видит наоборот. На самом деле мы не должны всем нравиться. Это пища для размышлений. Легче всего сказать, да, они дураки, они меня не любят. Чужое мнение не бывает абсолютно неправильным. Значит, есть какое-то место, куда эти люди смогли пяточку поставить. Значит, есть какая-то лажа.

Люди, у которых большой контекст в голове, они сразу прописывают – это уже было. Типа я-то знаю, откуда ветер дует. Это постмодерновое сознание. Сам жанр ЖЖ, он очень много привнес такого. Люди научились, как в зазеркалье, раздеваться прилюдно. На самом деле я, конечно, не очень это приветствую. Всегда должен быть контроллер. Все-таки это читают многие.

Полезно быть разным. А то выходит такой неформат наоборот. Я для «Электросвалки» аутентичен, а для клуба – нет. Можно так говорить. А можно себя поставить в разные рамки, «продавать» себя по-разному. Потому что это снобизм с другой стороны получается. Это когда БГ купил себе джинсы новые, его везде стебали: ни фига себе, в новых джинсах. А он отвечал: ну, это снобизм наоборот, мы получили бабки за концерт первый раз настоящие, а я должен ходить в старых штанах, да? Вот БГ в этом деле свободен. Весь прикол в том, что действительно надо быть свободнее.

Это профессионализм, а он тебя закатывает сверху вниз. Вот, допустим, ты хороший фотограф, и это дает тебе право говорить в контексте фотографии достаточно свободно и объективно. Потом тебя спрашивают о какой-то литературе, и ты, как хороший фотограф, говоришь: «Говно». А тебя спрашивают: «А вы литератор?» Я сам часто ловлю себя на этом. Смотрю кино или театр – фигня! Во мне есть четыре метра площади, на которых я могу говорить о чем-то убедительно, но при этом я попадаю на человека такого… Вот сейчас поросль такая – молодая – она вообще убежденная во всем. Ее ни на чем нельзя поймать.

Это называется пакетное мышление. То есть пакетик такой, типа блондинки – бляди, врачи – циники, вся авторская песня – говно. Часто люди не слушают только потому, что это одна гитара, они сразу отписывают: это – авторская песня, авторская песня – это все не то, все Высоцкий. У человека просто срабатывает стереотип – бах! – и дальше он уже не слушает.

Просто в своем мирке, в андеграунде мы себе такую крепость сделали. Сначала мы шли заведомо напролом, знали, что это не нравится людям, потом образовался какой-то круг понимающих, которым это вкатило, и мы – вот этим вкатывает, а остальным… по фигу. И вот это – спесь уже наоборот. То же самое, когда мы говорим о клубной музыке, да, это правда, но это правда на нашем уровне. А вот сейчас представь, а это представить нетрудно: среди людей, приходящих в клуб, есть немало людей, которые бы слушали тебя, но только для этого надо что-то сделать. Ты им не вкатил, потому что ты их не предупредил, ты как незваный гость, ты долбишься, а они не готовы, они пришли вообще на другое. И мы говорим: вся клубная музыка – говно.

Я думаю, самая глобальная разница опьянения и алкоголения в том, что пьяница все-таки вольно или невольно, но он хотя бы играет в процесс зарабатывания радости. Вот алкоголик может каждый день пить, а пьяница хочет что-то сделать перед тем, как бухнуть. Он что-то придумывает, как-то ему надо поработать, чтобы радость была заработанной. После концерта клево пить.

Мама моя, конечно, спасибо ей — как бы я без нее… Это была какая-то сверхпедагогика… Прогуливал кошмарно. Мы вместе с ней прогуливали, а потом она меня прикрывала. Учительница перед всем классом зачитывала записки, типа что они придумали на этот раз? Позорно было. Я просто вставал и выходил. Конечно, школа — это ужас. Если ты середнячок, все нормально, ходишь с удовольствием, дружишь со всеми. А если вот такой вот, белая ворона… А в армии меня бы точно покалечили. Хилый, с затравленным взглядом. И вот после школы рок-н-ролл… Это было что-то!

Я вчера смотрел спектакль и думал, что мы действительно все заплесневели. Я по себе. Есть такой музей в голове – музей песен, музей каких-то чувств, каких-то высказываний. Они же как те книжки, что на полке стоят, – а это что за книжка? А, это давно, ну нормально было в свое время, и ты, даже выдавая вот эту песню, не вкладываешь в нее того, что вкладывал прежде, а она же живая. Есть какие-то вещи, которые тебя уже не греют, то есть ты с ними не живешь, но люди их не слышали, а ты их… Как выводишь ребенка неодетым, непричесанным, неприглаженным. Все ж должны знать, что это в свое время был хороший ребенок. Ты каждый раз должен выдавать, понимая, что люди о тебе ничего не знают, не обязаны знать, какой ты хороший парень, какая ты талантливая девчонка. Ты каждый раз себя должен подавать от и до.

Нет, Владивосток – классный город. Почему-то в этот приезд он очень напоминает Москву. В хорошем смысле. Вот этими форточками открытыми. Здесь все движения короче. Вот оно, все рядышком.